— А какого ты мнения о наших кузенах?

— Бейзил очень умен, — заметил Райан. — Он очень осторожно следит за тем, что показывать мне. Полагаю, это справедливо. Ему известно, что я докладываю в Лэнгли, и, если честно, мне незачем знать об источниках британской Службы внешней разведки… Однако кое-какие догадки у меня есть. Судя по всему, у «Шестерки» в Москве есть очень хорошая агентура. — Райан помолчал. — Будь я проклят, если когда-нибудь вздумаю играть в эту игру. Уж если в наших тюрьмах несладко, я не хочу даже думать о том, что творится в России.

— Спешу тебя успокоить, Джек: ты бы все равно не успел бы испытать это на своей шкуре, поскольку долго не прожил бы. Русских никак нельзя считать самыми великодушными людьми на свете, а к изменникам они просто не знают снисхождения. В России уж лучше замочить милиционера прямо перед отделением милиции, чем быть шпионом.

— Ну а у нас?

— Ты не поверишь, как патриотично настроены наши заключенные. Просто поразительно! Шпионам в федеральных тюрьмах приходится очень туго. К ним отношение такое же, как к педофилам. Они удостаиваются самого пристального внимания со стороны убийц и грабителей — то есть, честных преступников.

— Да, отец рассказывал мне про тюремную иерархию, добавляя, что ни в коем случае нельзя оказаться на нижней ступени.

— Уж лучше быть подающим, чем принимающим, — рассмеялся Мюррей.

Настала пора задать серьезный вопрос:

— Итак, Дэн, скажи, насколько тесно ты завязан со шпионскими ведомствами?

Мюррей уставился вдаль.

— О, мы прекрасно ладим друг с другом, — ограничился он.

— Знаешь, Дэн, — заметил Джек, — если меня здесь что-то и беспокоит, так это недосказанность.

Мюррею эти слова понравились.

— Что ж, сынок, в таком случае, ты поселился не в том месте. Здесь все так говорят.

— Да, особенно в шпионских ведомствах.

— Ну, если бы мы говорили как обычные люди, наверное, исчез бы налет таинственности, и окружающие поняли бы, что мы на самом деле ничем не отличаемся от остальных. — Отхлебнув пиво, Мюррей широко улыбнулся. — И в этом случае нам не удалось бы сохранить доверие людей. Полагаю, то же самое можно сказать про врачей и биржевых брокеров.

— В каждом ремесле есть свой жаргон, понятный только для своих.

Это якобы помогает более быстро и действенно общаться между собой посвященным, однако на самом деле, разумеется, главное тут — не допустить в свой круг посторонних. Но в этом нет ничего плохого, если ты относишься к первым.

Неприятность произошла в Будапеште, и явилась она следствием крайне неблагоприятного стечения обстоятельств. Если честно, агент сам по себе не представлял никакой ценности. Он передавал информацию относительно венгерских военно-воздушных сил, однако к этой структуре мало кто относился серьезно, как и вообще ко всем венгерским вооруженным силам, ничем особым не проявившим себя на полях сражений. Марксизм-ленинизм никогда не имел в стране особенно прочных корней, однако венгерская контрразведка действовала достаточно эффективно, и работали в ней далеко не дураки. Были даже те, кто прошел обучение в КГБ, а если Советы в чем-то и разбирались, то в первую очередь в разведке и контрразведке. Сотрудник венгерских спецслужб Анраш Морришей просто сидел в кафе на Андраши-утка и спокойно пил кофе, и вдруг у него на глазах один человек допустил ошибку. Морришей ни за что бы не обратил на это внимание, если бы утренняя газета не оказалась невыносимо скучной, однако все произошло именно так. Венгерский гражданин — это можно было определить по его одежде — что-то уронил. Что-то небольшое, размером с банку трубочного табака. Венгр тотчас же нагнулся за банкой, но, подняв ее с пола, как это ни странно, прижал снизу к крышке стола. И, как обратил внимание Андраш, банка больше не упала. Должно быть, на нее был нанесен клей. И это было не просто необычно; такие вещи Андраш видел в учебном фильме, который показывали в центре подготовки Высшей школы КГБ в подмосковной Балашихе. Этот простой старинный метод до сих пор использовали западные спецслужбы для обмена информацией со своими агентами. У Андраша возникло такое ощущение, будто он случайно заглянул в кинотеатр на шпионский фильм и сразу же интуитивно догадался обо всем, что происходит на экране. Он тотчас же встал из-за столика и отправился в туалет, где имелся телефон-автомат. Затем Андраш действительно заглянул в туалет, поскольку ему, вероятно, предстояло длительное ожидание, а его внезапно охватило возбуждение. За время его отсутствия ничего страшного не произошло. Здание центрального управления контрразведки находилось всего в нескольких минутах пешком, и вскоре в кафе появились двое коллег Андраша. Сев за столик, они заказали кофе и принялись с видимым оживлением что-то обсуждать. Андраш работал в контрразведке относительно недавно, всего два года, и ему еще не приходилось ловить шпионов в момент совершения преступления. Но сегодня был его день, и он это понимал. Перед ним был шпион. Венгерский гражданин, работающий на разведку иностранного государства, и даже если он лишь передавал информацию советскому КГБ, этим он совершал преступление, за которое его нужно было арестовать, — хотя в этом случае связной из КГБ быстро уладит недоразумение.