Там меня поджидал капитан Тед Шеппард. Ему перевалило за сорок, он был высок ростом и имел классический квадратный подбородок – в моем представлении такие подбородки являются дополнительным подтверждением квалификации пилота. Гладко выбритое лицо Шеппарда сверкало бронзовым загаром; под нижней губой, впрочем, он зачем-то оставил клочок рыжеватой щетины.

– Ну вот, скоро осмотрите окрестности, – улыбнулся Шеппард и повел меня к двухмоторному самолету.

От Большого Джима я знаю о самолетах достаточно, чтобы сообразить: с реактивного самолета окрестностей видно не будет.

– Мест всего пятнадцать, – продолжал Шеппард. – Вы могли бы прихватить с собой четырнадцать человек.

В передней части салона стояли два кожаных кресла (обивка представляла собой изысканное сочетание терракотового и серого цветов) и такой же диван о трех подушках. В средней части имелись четыре кресла, два справа и два слева; к ним полагались два коренастых полированных столика вишневого дерева.

– Капитан, да я после такого вторым классом летать не смогу, – застонал я.

– Вы и первым не сможете. И вообще, совсем не обязательно называть меня капитаном, – улыбнулся Шеппард, снимая синий форменный китель, под которым оказалась белоснежная накрахмаленная рубашка с короткими рукавами и сине-золотыми эполетами. На левом нагрудном кармане красовалась вышивка «Трын-лайнз», а пониже – эмблема: Кролик Трынтрава рассекает озон на биплане. – Как видите, у нас тут совсем домашняя обстановка, не то что в других авиакомпаниях. Зовите меня Шеп. – Шеп открыл следующую дверь: – А здесь у нас конференц-зал.

В конференц-зале кресла были обтянуты зеленой кожей, очень подходившей к зеленым квадратам, чередовавшимся с коричневыми на ворсистом ковролине.

– Закуски, напитки и туалеты ближе к хвосту, – объяснял Шеп, пока мы шли к камбузу. Я втянул утренние запахи – свежесваренного кофе и корицы, а также невероятно провоцирующий запах, через секунду воплотившийся в невероятно провоцирующую женщину.

– Познакомьтесь, это Сигни, – произнес Шеп, указывая в сторону кофеварки, булочек и причины тягучей слабости в коленях. – Сигни будет вас кормить, подключать к Интернету, чинить вам носки – только прикажите. А если у нее вдруг что-то не получится, мы приземлимся и найдем для вас специалиста.

Сигни была стюардесса именно в том смысле слова, какой в него вкладывают мужчины от восемнадцати и до гробовой доски. Густые рыжие волосы блестели именно так, как они блестят в рекламе шампуня, но никогда – на живых женщинах в пределах досягаемости. Накрахмаленная белая блузка и темно-синяя форменная юбка открывали и обтягивали лишь до известных пределов, вызывая запредельное желание увидеть больше.

– Носки я пока не протер, а вот от кофе не откажусь. – Я сглотнул слюну.

Сигни налила мне кофе в бумажный стаканчик с изображением Кролика.

– К сожалению, нам нельзя использовать фарфоровую посуду, пока не взлетим, – пропела она.

– А это произойдет уже через четыре минуты, – обрадовал Шеп. – Почему бы вам не выбрать себе место? Вы у нас сегодня единственный пассажир, так что можете занять хоть все сразу.

И Шеп пошел в кабину, а я уселся в кресло в передней части салона. Взлет был мягким. Мне случалось летать на корпоративных самолетах. Реально впечатлить меня способен разве что самолет президента, если, конечно, на таковой пригласят скромного детектива; однако я оценил тот факт, что объявление из кабины пилота адресовалось лично мне.