– Примите наши соболезнования, – опечалился Гольдштейн. – Теперь понятно, почему мальчикам всюду мерещатся террористы… Но ты не волнуйся, Ари. Мы в Америке, не в Земле обетованной. Конечно, у нас есть и охрана, и металлоискатели. Но кому мы нужны? Кому нужна наша маленькая синагога? Здесь можно расслабиться.

– Вы останетесь на киддуш[23] или прямо отсюда поедете в «Фэмилиленд»? – поинтересовалась Роберта.

– Сегодня суббота. Разумеется, в святой день ни о каких развлечениях не может быть и речи, – ответила Пенина, выразительно глядя на сыновей.

Дов закатил глаза – не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы новые знакомые поняли: его мнение при голосовании не учитывалось.

– Приятно слышать, – произнес Гольдштейн. – По субботам в синагогу мало кто приходит. С утра все уже рвутся на аттракционы, как будто завтра конец света. Здесь не так весело, как в «Фэмилиленде», да, ребята? – обратился он к мальчикам. – Зато и очередей нет.

Дов неопределенно пожал плечами. Ари улыбнулся.

– А еще вы ближе к Богу, – добавил Гольдштейн.

– Ну, не знаю, – возразил Ари. – Вот вчера мы были в гостях у Кошек на Орбите, так я молился намного усерднее, чем обычно в синагоге.

Взрослые, все трое, рассмеялись.

– Пенина, сколько вы пробудете в Коста-Луне? – спросила Роберта.

– Завтра мы снова идем в парк, а в понедельник улетаем домой. Полетим через Нью-Йорк – там живут мои свекор и свекровь.

– Значит, сегодня вы сможете прийти к нам на обед, – продолжала Роберта.

– Нет-нет, спасибо, мы пообедаем в отеле.

– И вы таки променяете брискет[24] и кашу варнишкес[25] в исполнении моей жены на ресторанную еду? Не верю!

– Не хотим вас стеснять…

– Какое там стеснять! Роберта готовит на двадцать человек, а нас всего семеро. Придет наша дочь Стэйси с мужем и двумя сыновьями. У ваших мальчиков будет компания, да еще игрушки и видеоигры.

– И Алекс придет, – сказала Роберта. – Алекс – это наш старшенький. Он успешный аудитор, а красавец какой! Разведен, детей нет, – добавила она, выдержав паузу.

– Роберта, таки у нас намечается обед, а не смотрины. Ты спугнешь миссис Бенджамин. – Гольдштейн охладил пыл супруги. – Мы вас очень просим, Пенина, – продолжал он с улыбкой. – Вы не представляете, какая для нас радость угостить семью из Святой земли.

Мать и сыновья обменялись многозначительными взглядами.

– Большое спасибо. Мы принимаем ваше приглашение.

– Значит, решено, – просиял Гольдштейн.

В эту минуту вошли раввин и кантор.

Пенина огляделась. Ее преследовало ощущение, что несколько человек из сотни, а то и более прихожан не спускают с нее глаз. Впрочем, любая красивая женщина привыкает к повышенному вниманию. Вдобавок она здесь впервые – неудивительно, что народ интересуется. С другой стороны, Ари прав: как это можно в наше время и без охраны? Ведь любой сумасшедший запросто войдет и всех перестреляет…

– Шаббат шалом, – произнес раввин, и Пенина отбросила мрачные мысли.

Глава 49

Если исходить из статистических данных, суббота 23 апреля для полиции Лос-Анджелеса ничем не отличалась от остальных дней в году. Первый удар ножом случился в двенадцать часов восемь минут дня, в баре на Сто тридцать седьмой улице в Комптоне. Первый выстрел раздался двенадцатью минутами позже и двенадцатью милями западнее, на Адмиралти-уэй в Марина-Дель-Рей, куда более фешенебельном районе, чем Сто тридцать седьмая. Оба раненых выжили.