Минут сорок все шло довольно мирно, и я уже начинал неприметно зевать. Но тут дебелая светловолосая стриптизерша, соскользнув с шеста, на котором она лихо исполняла акробатические этюды, направилась к нам.

Безошибочным чутьем определив, кто именно является главным в нашей компании, она приблизилась к губернатору и уселась к нему на колени, лицом к лицу. Потом принялась совершать волнообразные движения, задевая его грудью. Он поморщился и отстранился.

Видя его реакцию, я поспешно засунул ей десятку в белье.

— Пойдем ко мне, любимая, — позвал я. — Я тут один холостой.

Она благодарно провела рукой по моим волосам, но от губернатора не отстала. Продолжая извиваться, она развязала ему галстук, вытащила его из-под воротника губернаторской рубашки и накинула на себя, как ленту.

— Отдай галстук! — сердито крикнул Лисецкий, но в грохоте музыки она не расслышала и, повернувшись, проследовала на сцену.

— Тварь! — вскипел губернатор. — Утащила мой галстук! Воровка!

Его красивое лицо исказилось. Глаза сделались злыми.

— Вы не волнуйтесь, она обязательно вернет, — принялся уговаривать я. — Дура. Что с нее взять. Хотела пошутить. Стоит ли так волноваться из-за подобной ерунды. Она вернет, вот увидите.

Но он был вне себя.

— Как она смеет вообще приставать ко мне! — визгливо выкрикивал он, брызжа слюной. — Кто она такая?!

Между тем, музыка закончилась, и танцовщица уплыла за кулисы, собрав с пола немногочисленные предметы своего скудного гардероба и, видимо, по ошибке, прихватив губернаторский галстук.

— Егор Яковлевич, да не обращайте вы на это внимания, — пришел мне на помощь Храповицкий. — На Западе люди вообще относятся к таким номерам с юмором. Помнится, мы с Андреем в Амстердаме…

— Меня не интересует, чем вы там занимались! — оборвал он в ярости. — Пусть срочно вызовут владельцев этого кабака!

На нас уже обращали внимания другие посетители. Становилось неприлично. С одной стороны к нам летел перепуганный официант, с другой — администратор клуба, вышколенная девушка, лет двадцати пяти, в черном костюме.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила она.

— Ваша проститутка утащила мой галстук! — прорычал ей в лицо губернатор.

— Прошу прощения, но она — не проститутка. И даю вам слово, она не хотела вас обидеть. — Администраторша пыталась сохранять на лице улыбку. — Это был просто танцевальный номер. Видимо, вы ей понравились, и она попыталась привлечь ваше внимание! Подождите секунду, я все исправлю.

Она быстрыми шагами удалилась за кулисы и появилась через минуту с губернаторским галстуком в руках.

— Вот видите, все в порядке, — сказала она с облегчением.

Но не тут-то было.

— Он весь перемазан какой-то гадостью! — заявил губернатор, с отвращением разглядывая свою собственность. — Немедленно вызовите владельцев клуба. Между прочим, этот галстук от «Гуччи». Вы знаете, сколько он стоит?

— Я приношу вам свои извинения. — Она стояла перед ним, как виноватая школьница. — Клуб готов немедленно компенсировать вам его стоимость.

Но ее услужливость лишь больше его распаляла.

— Я не желаю здесь больше оставаться! — заявил он, вскакивая. — Пойдемте отсюда! Немедленно.

Храповицкий тоже поднялся, незаметно пожав плечами и сделав мне знак, чтобы я рассчитался. Все вместе мы вышли в холл. Бедная администраторша семенила следом, чуть не плача. Наши дамы, напуганные вспышкой губернаторского гнева, пришибленно молчали.

— Может быть, я все-таки могу исправить это досадное недоразумение? — умоляюще произнесла администраторша, делая последнюю попытку.

Губернатор неожиданно остановился и обернулся к ней.

— Пожалуй, можете, — вдруг объявил он, как-то скверно улыбаясь. — Знаете что? Повесьте этот галстук вон в той витрине. Рядом с фраком Аль-Пачино.

— Но я не могу этого сделать! — воскликнула она в отчаянии.

— Почему? — высокомерно осведомился Лисецкий.

— Но… — Она запнулась, не желая его еще более обидеть. — Это запрещено.

— А вы разрешите, — предложил он так же.

— Но вы же не Аль-Пачино! — выпалила она.

Его лицо дернулось.

— Вот как?! — побледнев от гнева, произнес он. — Тогда запомни свои слова. Запомни хорошенько. Когда тебя выкинут отсюда, ты будешь знать, за что!

Он резко повернулся и начал спускаться по лестнице. Остальные потянулись следом. Я остался успокаивать администраторшу, которая готова была разрыдаться, несмотря на все свое служебное самообладание. Когда они уже были в дверях, до меня донеслись его слова, сказанные не то Храповицкому, не то Светлане: