– Я думала, что этот поросенок еще дрыхнет, – поясняет она.

– Вы приходящая няня?

– Я жена, – заявляет она и в доказательство усаживается на середину белого дивана.

Он садится напротив в мягкое кресло с высоким подголовником. Шероховатая лилово-красная обивка слегка царапает ему голые руки. Он в клетчатой спортивной рубашке, рукава засучены до локтей.

– Ах, простите. – Ну конечно. На ее скрещенных голых ногах видны синие пятна набухших вен. Теперь, когда она сидит, лицо уже не кажется таким молодым, как там, у дверей. Когда она опирается головой о край спинки дивана, заметен двойной подбородок. Аппетитная булочка. Крепкие грудки.

– Сколько вашему малышу?

– У меня двое. Две девочки – три года и год.

– У меня мальчик, ему два.

– Я тоже хотела мальчика, – говорит она. – У меня с дочками возникают проблемы личностного свойства. Мы слишком похожи. Всегда знаешь, что думает другая.

Не любит собственных детей! Кролик шокирован – все-таки жена священника.

– А ваш муж это замечает?

– О, Джек в восторге. Ему льстит, когда женщины из-за него ссорятся. Это его маленький гарем. Я уверена, что мальчика он бы боялся. Вы своего боитесь?

– Сына? Конечно нет. Ему ведь всего два года.

– Это начинается задолго до двух, поверьте мне. Сексуальный антагонизм возникает практически со дня рождения.

– Я этого не заметил.

– Тем лучше для вас. Вы, очевидно, примитивный отец. По-моему, Фрейд всемогущ, как Бог; вы яркое тому доказательство.

Кролик улыбается – наверно, Фрейд как-то связан с серебристыми обоями и акварельным изображением дворца и канала у нее над головой. Высокий класс. Кончиками пальцев она касается висков, откидывает голову, закрывает глаза и вздыхает сквозь пухлые раскрытые губы. Он потрясен – в эту минуту она кажется уменьшенной и отшлифованной копией Рут.

Тонкий голос Экклза, странно усиленный в его собственном доме, кричит с лестницы:

– Люси! Джойс лезет ко мне в постель!

Люси открывает глаза и гордо заявляет:

– Вот видите.

– Она говорит, что ты ей позволила. – Жалобный голос проникает сквозь перила, стены и слои обоев.

Миссис Экклз встает и направляется к двери. Оранжевые шорты сзади примялись и вздернулись кверху. Бедра у нее белее дивана. Пока она сидела, кожа от давления зарумянилась, а теперь постепенно бледнеет.

– Ничего подобного я ей не говорила! – кричит она наверх и белой рукой тянет книзу свои элегантные помятые шорты, на правой выпуклой половинке которых красуется простроченный черной ниткой кармашек. – Джек, продолжает она, – к тебе пришел гость! Очень высокий молодой человек, говорит, что ты его пригласил!

Когда речь заходит о нем. Кролик встает и, стоя у нее за спиной, добавляет:

– Играть в гольф.

– Играть в гольф! – эхом отзывается она.

– Ай-ай-ай, – тихонько доносится сверху, после чего раздается крик: Хелло, Гарри! Я сейчас спущусь.

– Мама позволила! Мама позволила! – хныкает наверху ребенок.

– Хелло! – кричит Кролик в ответ.

Миссис Экклз любезно поворачивает голову:

– Гарри?

– Энгстром.

– Чем вы занимаетесь, мистер Энгстром?

– Я? Я, как бы это сказать, сейчас без работы.

– Энгстром. Ну ясно. Вы не тот, который исчез? Зять Спрингеров?

– Он самый, – бодро отвечает Кролик, и в ту самую секунду, как она, услышав его ответ, высокомерно вновь от него отворачивается, он, ничуть не задумываясь, шлепает ее по кокетливому заду. Не сильно – всего лишь легкий шлепок, одновременно упрек и ласка – точь-в-точь по кармашку.