Мы с Терри располагали доказательствами, что в прошлый четверг Хакаи был в баре для геев под названием «Отдать концы». Мы также имели основания полагать, что Хакаи находился в кабинке мужского туалета в тот самый момент, когда Алан К. Трахтенберг, стоматолог из Шерман-Окс, получил удар между третьим и четвертым ребрами шестидюймовым топориком для льда.

К несчастью, Хакаи отрицал собственное нахождение в указанном баре и клялся, что провел злополучный вечер в кино с другом. А друг наверняка будет выгораживать Хакаи. Друзья всегда так поступают.

Когда мы предъявили Хакаи его фотографию, черно-белую и нечеткую, зато с деталями обстановки бара и с датой и временем, автоматически проставленными фотоаппаратом, мистер Хакаи, признав определенное внешнее сходство, напомнил нам, что все японцы похожи, особенно при вечернем освещении. Особенно те, что сбривают брови, подумал я.

Я всегда чувствую, когда пора признать себя побежденным, однако Терри сдаваться не желал:

– А какой фильм вы и ваш дружок смотрели в тот вечер?

– «Перл-Харбор», – не моргнув глазом, ответил Хакаи. Не прошло и часа, как бритый ублюдок уже летел в Токио.

Мы успели поинтересоваться у вдовы Трахтенберга, что ее муж делал в баре для геев. Она клялась и божилась, что муж ее любил женщин еще больше, чем Уоррен Битти. У гетеросексуала не так много причин оказаться в стане врага, поэтому следующий мой вопрос возник сам собой: употреблял ли наш стоматолог рекреационные наркотики? На сей раз вдова не стала клясться. Она стала плакать.

Дружок субтильного японца, вероятно, полагал, что введет нас в заблуждение своими запирательствами. Однако его нежелание говорить говорило о многом. Невиновные свидетели, как правило, отличаются словоохотливостью, особенно когда речь идет об убийстве на почве ревности. И прячутся в панцирь, когда дело касается наркотиков. Особенно если опасаются, как бы эти наркотики не инкриминировали им самим.

Версия о несостоявшейся продаже наркотиков показалась мне достойной дальнейшей проработки. Я позвонил старому приятелю из департамента по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, Ирву Зифферу по кличке Нос. Зифф поймал больше наркокурьеров, чем все таможенники Амстердама, вместе взятые. Ему доводилось бывать в баре «Отдать концы», и он сразу поинтересовался, не в прошлый ли четверг произошло убийство. О-ля-ля! Я спросил, откуда он знает.

Выяснилось, что Зифф составил особый график и может с минимальной погрешностью вычислить, когда на той или иной улице появятся продавцы. В прошлый четверг предложение превышало спрос, причем всему предшествовал десятидневный дефицит. После задержек с поставками продавцы страдают паранойей, вдобавок было полнолуние.

– В условиях нестабильной экономической обстановки, – изрек Зифф, – каждый наркодилер должен быть готов к тому, что его натянут.

Философ, что и говорить.

Зифф также знал имена всех наркодилеров, работавших в окрестностях нашего бара; было ясно, что нашему убойному отделу не повредит время от времени пользоваться наводками Зиффова департамента. Уверовав в чудесную силу междепартаментского взаимодействия, мы подкинули эту мысль коллеге, и Зифф сказал «всегда пожалуйста». Я прямо почувствовал, как приблизился к поимке мерзавца, который осиротил троих детишек, а несколько сотен налогоплательщиков оставил без квалифицированной стоматологической помощи.