– Ну как же, джентльмены! – воскликнул я. – Вы разве не видите, во что они превратили компанию? Я понимаю, это не повод убивать людей. Но ведь такое происходит сплошь и рядом. Ну например. Если убивают гинеколога, который делает аборты, или взрывают его клинику, сколько времени мне, по-вашему, требуется, чтобы понять мотивы преступления? Нет, вы только не подумайте, что я одобряю такие действия. Ни в коем случае. Это противозаконно, и как только я нахожу преступника, тотчас беру его под стражу. Но мне понятно, откуда у преступления ноги растут.

– Вы правы, последнее время наша старая добрая студия стала выпускать фильмы просто непотребные, – вздохнул Лебрехт. – Но ведь именно на них спрос у молодой аудитории, разве нет?

– Да мне без разницы, на что там спрос у молодой аудитории, – произнес Терри. – У меня вот, например, три дочки подрастают. По-вашему, я хочу, чтобы мои девочки смотрели фильмы про инцест? А все эти разговоры на тему «Раз фильм „детям до семнадцати“, значит, дети до семнадцати на него не проникнут» – звук пустой, поверьте мне. Проникнут, если цель себе поставят, можете не сомневаться.

– А видеоигры каковы? – подхватил я. – Чтоб я разрешил моему Хьюго в них играть? Да ни за что. Этак мальчик насмотрится на стрельбу да кровищу, да и вздумает поискать папочкин пистолет. Ох, извините, джентльмены. Мы у вас время отнимаем. А вопрос мы вот какой хотели задать: что, по-вашему, происходит? Есть ли у вас какие-либо соображения, кто стоит за убийствами и взрывами?

– В свое время мы работали с неким Ларсом Игом, – начал Лебрехт. – Его сын возбудил против «Ламаар энтерпрайзис» дело – утверждает, будто Дини обобрал Ларса, но это наглая ложь. Вот этот самый Дэнни Иг, пожалуй, и пытается поставить компанию на колени – уж очень он зол.

Если у меня и оставались сомнения относительно принадлежности голоса за кадром именно Лебрехту, теперь, когда он произнес «Дини», я совершенно уверился: «Последнее слово» снимал именно он.

– Мы знаем про иск Дэнни Ига, сэр, однако пока у нас нет доказательств его причастности к убийствам и взрывам. А вы что скажете, мистер Кеннеди? Какие у вас соображения?

Кеннеди все это время усердно протирал платком очки – видимо, с целью собрать в кучку бегающие глазки. Услышав свое имя, он дернулся.

– Ума не приложу, офицер.

Барбера я полностью проигнорировал и обратился к Терри:

– Вот говорил я боссу, что мы только время потеряем.

– Не знаю, как ты, а я время не потерял, – отвечал Терри. – Не каждый день выпадает удача лично побеседовать с создателями лучших фильмов и самых запоминающихся персонажей всех времен и народов. Я ваш большой поклонник, джентльмены. Мистер Лебрехт, будьте добры, расскажите, каким человеком был Дин Ламаар.

– Дини был настоящий принц, – пустил слезу Лебрехт. – Какой талантище, какое сердце, какая душа! Работать с ним было счастьем, считаться его другом – огромной честью. Сколько еще он мог бы сделать для всего мира. Он слишком рано ушел. Безвременно ушел, джентльмены.

– Только не сочтите мои слова кощунственными, сэр, – произнес я, – но, может, и к лучшему, что Дин Ламаар не дожил до сегодняшнего дня. У него, наверно, сердце бы кровью обливалось при виде того, как нынешнее руководство извратило первоначальный посыл.