Мери Пат имела право изредка появляться в посольстве, чтобы встречаться с мужем по личным вопросам, а также чтобы покупать продукты в специальном магазине. Для таких визитов молодая женщина всегда одевалась особенно тщательно — гораздо тщательнее, чем для выхода на московские улицы. С расчесанными и уложенными волосами, перехваченными веселенькой ленточкой, с макияжем, она, приезжая на стоянку, производила впечатление обычной легкомысленной американской блондинки. Мери Пат мысленно улыбнулась. Ей нравился естественный цвет собственных волос, а все то, что заставляло ее казаться глупой, только шло на пользу ее «крыше».

Итак, она впорхнула в дверь, весело помахала неизменно вежливым морским пехотинцам и вошла в лифт. Мужа Мери Пат застала в своем кабинете, одного.

— Привет, малыш. — Встав из-за стола, Эд чмокнул жену в щеку, затем отступил назад, чтобы хорошенько рассмотреть ее. — Ты выглядишь просто замечательно.

— Это самая эффективная маскировка.

Это очень помогало Мери Пат в Иране, особенно когда она ходила беременная. В этой мусульманской стране женщины считаются существами второго сорта, однако Мери Пат успела выяснить, что к ней, особенно к беременной, относились с каким-то своеобразным почтением. Впрочем, вскоре она навсегда покинула Иран, о чем с тех пор нисколько не жалела.

— Точно, малыш. Тебе осталось только прихватить серфинг и отправиться на какой-нибудь хороший пляж, например, на Трубу Банзай.

— О, Эд, это было бы просто шикарно! Но только, по-моему, ты забыл, что пляж Банзай находится на Гавайях. — Быстрое переключение передач. — Флаг поднялся вверх ногами?

— Да. Камеры видеонаблюдения, следящие за улицей перед зданием, не зафиксировали никого, кто обратил бы на это особое внимание. Однако флаг виден за целый квартал, а так далеко видеокамеры заглянуть не могут. Посмотрим, бросит ли вечером наш знакомый мне записку по дороге домой.

— А что сказали морские пехотинцы? — спросила Мери Пат.

— Естественно, они захотели узнать, в чем дело, но Доминик им ничего не сказал. Черт побери, он ведь и сам ничего не знает, так?

— Он отличный разведчик, Доминик Корсо, — заметила Мери Пат.

— Риттер ценит его высоко. О, чуть было не забыл, — спохватился Фоули. Достав из ящика письменного стола сообщение, он протянул его жене.

— Твою мать! — выдохнула та, быстро пробежав листок взглядом. — Папа римский? Неужели эти долбанные ублюдки собираются убить папу?

Мери Пат не всегда выражалась слащаво-приторным языком блондинок с калифорнийских пляжей.

— Ну, прямых указаний на это нет, но если русские действительно замыслят что-либо подобное, нам предстоит узнать об этом.

— Похоже, это работа для Дровосека, — заметила Мери Пат, имея в виду агента из аппарата Центрального комитета партии.

— А может быть, даже и для Кардинала? — задумчиво произнес Эд.

— Пока что мы не выходили на контакт с ним, — напомнила Мери Пат.

Однако скоро придет пора сделать это. Супруги Фоули каждый вечер смотрели на окна квартиры агента, проверяя, не будет ли подан условный знак посредством сочетания зашторенных и расшторенных окон и зажженных ламп. К счастью, квартира находилась неподалеку от их собственного дома, и связь была установлена с помощью клочка бумаги, прилепленного к фонарному столбу. Установка этого флажка была задачей Мери Пат. Она уже раз пять проходила мимо столба с маленьким Эдди.

— Это работа для Кардинала? — переспросила она.

— Нашего президента очень волнует этот вопрос, — напомнил ей муж.

— Да.

Однако Кардинал был самым ценным из завербованных агентов, использовать которого разрешалось только в самых крайних случаях. К тому же, если Кардиналу станет известно что-либо важное, он выйдет на связь сам.